Ему было только девятнадцать, когда в поселок Северный Кетовского района долетела горестная весть: фашистская Германия вероломно, без объявления войны, напала на нашу Родину. Любой мужчина, впрочем, и женщины тоже, любой ценой стремились тогда попасть на фронт. В августе 1941 года добровольцем пошел в военкомат г. Кургана, но на нем была "бронь" - должен хлеб убирать. За самовольный уход с трудового фронта грозил суд, но благодаря переговорам дяди  Виталия Каргаполова, который работал в уголовном розыске городской милиции, и представителем военкомата прадеда записали в команду, а вместо него “забронировали” семейного комбайнера из их же МТС. Попал Алексей Константинович в 32-ой запасной лыжный полк.

Вот что вспоминает о формировании полка ветеран органов внутренних дел Алексей Константинович Каргаполов:

-Думаю, небезынтересно сегодня знать, как проходило это формирование. Спали мы кто в палатках, а большинство прямо на земле. Были в гражданской одежде. Начался курс молодого красноармейца: строевая и боевая подготовка, изучение уставов, а затем работы до темноты на рытье землянок, походы на станции Камчиха и Утяк за досками и горбылем… Носили их на собственных плечах. Выматывались до чертиков. После отбоя только прилег, уже спишь. Едва, вроде, глаза сомкнул - снова подъем, занятия. Все мечтали: быстрей бы на фронт.

На фронт мы уехали в начале января 1942 года. После разгрома немцев под Москвой начались наступательные бои Красной Армии. Лыжным батальонам в них придавалась особая роль. Их рассматривали как высокоманевренные боевые единицы. Боевую экипировку и вооружение мы получили в Ярославской области. Наш 149-й лыжный батальон был зачислен в состав Калининского фронта, нас погрузили в эшелон и отправили к месту назначения.

Уже проехали Калинин. Настроение у всех было мрачное. И не оттого, что фронт скоро, а от разрухи, что причинили селениям фашисты. По пути нашего следования - кругом развалины, сгоревшие дотла села, только трубы печей среди закопченных снегов. Закипали ярость и ненависть к захватчикам.

Среди ночи поезд остановился на станции Кувшиново. Выгружались быстро в полной темноте. А затем ускоренным маршем – на позиции севернее города Ржева. Батальону была поставлена задача – выбить гитлеровцев из деревни Мансурово. Она раскинулась вокруг озера. Атаку начали без артподготовки. С лесной опушки лыжники развернутой цепью начали наступление. Броска, как замышлялось, не получилось. Снег оказался глубоким, рыхлым. Немцы обнаружили нас. С чердаков, из укрытий начали плотный автоматный и пулеметный огонь. Мы понесли значительные потери и отступили.

Я вынес тогда из-под огня двух раненых земляков: Валентина Никитина, с которым до войны учились на курсах комбайнеров в Кургане, и Григория Михалева – из Кропаней. Много было убитых.

Через две недели в составе разведгруппы я ушел за линию фронта, чтобы разведать оборону противника, нанести на карту важные огневые точки, опорные пункты немцев. С задачей мы справились. А кроме этого уничтожили еще группу гитлеровцев, пьянствовавших в лесном доме: окружили их и забросали гранатами. Обошлось для нас это без потерь.

Перед возвращением из-за линии фронта решили передохнуть, обогреться в одной тихонькой деревеньке. Провели наблюдение, а затем вошли. Встретили нас радушно, но, как часто бывает на войне, неожиданно сюда приехали на автомашине немцы, человек двадцать пять. Выхода не было. Мы их атаковали. Но один фашист заскочил в конюшню, открыл огонь и ранил меня. Товарищи его прикончили, а меня забрали с собой: где вели, где несли. Через линию фронта перебрались удачно.

Четыре месяца пробыл в госпитале. Был зачислен в команду выздоравливающих. А оттуда направлен на курсы артиллеристов. Подготовку ужали, как только могли. Потому что немцы летом 1942 года начали мощное наступление на южном направлении, рвались к Дону и Волге.

После учебы получил звание сержанта и был зачислен командиром орудия в 135-й отдельный истребительный противотанковый дивизион Сталинградского фронта.

В сентябре 1942 года мы подходили к Волге, на переправу в Сталинград. Было очень страшно: горела Волга, горел город, вернее, то, что от него осталось, - руины. Здесь было трудно со всем: с оружием и боеприпасами, с питанием и водой. Нещадные обстрелы, нещадная жара, гарь от горевшей нефти на Волге и от миллионов выстрелов и взрывов снарядов и бомб.

23 сентября мы отбили три атаки. Больше держаться уже не могли, многие были убиты, еще больше раненых, кончились боеприпасы. На следующий день мы получили приказ: оставить элеватор. В тот же день меня контузило, я как будто попал в другой мир: не грохотали пушки, стало тихо-тихо. Товарищи отправили меня в медсанбат.

Целый месяц пролечился, после этого немного заикался. Мне сообщили, что мой дивизион за это время пополнился пушками (орудиями), стоял около большой деревни Рассошки. Меня снова отправили туда командиром орудия.

Победа под Сталинградом была очень большим шагом к победе над фашизмом, к миру.

В последующие годы войны Алексей Константинович Каргаполов принимал участие в боевых действиях Брянского, Лениградского и второго Прибалтийского фронтов, еще дважды он был ранен. В родное Зауралье вернулся в конце 1945 года. Начиналась мирная жизнь, но Каргаполов вновь был, как на фронте – на переднем крае борьбы с преступностью. Вначале начинал службу старшим оперуполномоченным уголовного розыска, а после окончания Омской школы милиции в 1948 году был назначен на должность начальника учетного стола второго городского отдела милиции города Кургана. За свою долгую милицейскую жизнь был старшим инспектором боевой подготовки отдела службы УВД Курганской области, возглавлял отделение уголовного розыска, был заместителем начальника городского отдела милиции. Имеет много боевых и трудовых наград, массу почетных грамот, ценных подарков, благодарностей.